Всех, кто отмечает, с праздником, дорогие! Света вам и надежды! Будьте здоровы и берегите себя
У нас, конечно, об этом светлом празднике написано много прекрасного, наполненного великой любовью к человеку и верой в него. А моё любимое вот это:
читать дальше Дело было в исходе марта, и страстная неделя подходила к концу. Как ни опустился в последние годы Порфирий Владимирыч, но установившееся еще с детства отношение к святости этих дней подействовало и на него. Мысли сами собой настроивались на серьезный лад; в сердце не чувствовалось никакого иного желания, кроме жажды безусловной тишины. Согласно с этим настроением, и вечера утратили свой безобразно-пьяный характер и проводились молчаливо, в тоскливом воздержании. Иудушка и Аннинька сидели вдвоем в столовой. Не далее как час тому назад кончилась всенощная, сопровождаемая чтением двенадцати евангелий, и в комнате еще слышался сильный запах ладана. Часы пробили десять, домашние разошлись по углам, и в доме водворилось глубокое, сосредоточенное молчание. Аннинька, взявши голову в обе руки, облокотилась на стол и задумалась; Порфирий Владимирыч сидел напротив, молчаливый и печальный. На Анниньку эта служба всегда производила глубоко потрясающее впечатление. Еще будучи ребенком, она горько плакала, когда батюшка произносил: «И сплетше венец из терния, возложиша на главу его, и трость в десницу его», — и всхлипывающим дискантиком подпевала дьячку: «Слава долготерпению твоему, господи! слава тебе!» А после всенощной, вся взволнованная, прибегала в девичью и там, среди сгустившихся сумерек (Арина Петровна не давала в девичью свечей, когда не было работы), рассказывала рабыням «страсти господни». Лились тихие рабьи слезы, слышались глубокие рабьи воздыхания. Рабыни чуяли сердцами своего господина и искупителя, верили, что он воскреснет, воистину воскреснет. И Аннинька тоже чуяла и верила. За глубокой ночью истязаний, подлых издевок и покива̀ний, для всех этих нищих духом виднелось царство лучей и свободы. Сама старая барыня, Арина Петровна, обыкновенно грозная, делалась в эти дни тихою, не брюзжала, не попрекала Анниньку сиротством, а гладила ее по головке и уговаривала не волноваться. Но Аннинька даже в постели долго не могла успокоиться, вздрагивала, металась, по нескольку раз в течение ночи вскакивала и разговаривала сама с собой. Потом наступили годы учения, а затем и годы странствования. Первые были бессодержательны, вторые — мучительно пошлы. Но и тут, среди безобразий актерского кочевья, Аннинька ревниво выделяла «святые дни» и отыскивала в душе отголоски прошлого, которые помогали ей по-детски умиляться и вздыхать. Теперь же, когда жизнь выяснилась вся, до последней подробности, когда прошлое проклялось само собою, а в будущем не предвиделось ни раскаяния, ни прощения, когда иссяк источник умиления, а вместе с ним иссякли и слезы, — впечатление, произведенное только что выслушанным сказанием о скорбном пути, было поистине подавляющим. И тогда, в детстве, над нею тяготела глубокая ночь, но за тьмою все-таки предчувствовались лучи. Теперь — ничего не предчувствовалось, ничего не предвиделось: ночь, вечная, бессменная ночь — и ничего больше. Аннинька не вздыхала, не волновалась и, кажется, даже ни о чем не думала, а только впала в глубокое оцепенение. С своей стороны, и Порфирий Владимирыч, с не меньшею аккуратностью, с молодых ногтей чтил «святые дни», но чтил исключительно с обрядной стороны, как истый идолопоклонник. Каждогодно, накануне великой пятницы, он приглашал батюшку, выслушивал евангельское сказание, вздыхал, воздевал руки, стукался лбом в землю, отмечал на свече восковыми катышками число прочитанных евангелий и все-таки ровно ничего не понимал. И только теперь, когда Аннинька разбудила в нем сознание «умертвий», он понял впервые, что в этом сказании идет речь о какой-то неслыханной неправде, совершившей кровавый суд над Истиной... Конечно, было бы преувеличением сказать, что по поводу этого открытия в душе его возникли какие-либо жизненные сопоставления, но несомненно, что в ней произошла какая-то смута, почти граничащая с отчаянием. Эта смута была тем мучительнее, чем бессознательнее прожилось то прошлое, которое послужило ей источником. Было что-то страшное в этом прошлом, а что именно — в массе невозможно припомнить. Но и позабыть нельзя. Что-то громадное, которое до сих пор неподвижно стояло, прикрытое непроницаемою завесою, и только теперь двинулось навстречу, каждоминутно угрожая раздавить. Если б еще оно взаправду раздавило — это было бы самое лучшее; но ведь он живуч — пожалуй, и выползет. Нет, ждать развязки от естественного хода вещей — слишком гадательно; надо самому создать развязку, чтобы покончить с непосильною смутою. Есть такая развязка, есть. Он уже с месяц приглядывается к ней, и теперь, кажется, не проминёт. «В субботу приобщаться будем — надо на могилку к покойной маменьке проститься сходить!» — вдруг мелькнуло у него в голове. — Сходим, что ли? — обратился он к Анниньке, сообщая ей вслух о своем предположении. — Пожалуй... съездимте... — Нет, не съездимте, а... — начал было Порфирий Владимирыч и вдруг оборвал, словно сообразил, что Аннинька может помешать. «А ведь я перед покойницей маменькой... ведь я ее замучил... я!» — бродило между тем в его мыслях, и жажда «проститься» с каждой минутой сильнее и сильнее разгоралась в его сердце. Но «проститься» не так, как обыкновенно прощаются, а пасть на могилу и застыть в воплях смертельной агонии. — Так ты говоришь, что Любинька сама от себя умерла? — вдруг спросил он, видимо, с целью подбодрить себя. Сначала Аннинька словно не расслышала вопроса дяди, но, очевидно, он дошел до нее, потому что через две-три минуты она сама ощутила непреодолимую потребность возвратиться к этой смерти, измучить себя ею. — Так и сказала: пей... подлая?! — переспросил он, когда она подробно повторила свой рассказ. — Да... сказала. — А ты осталась? не выпила? — Да... вот живу... Он встал и несколько раз в видимом волнении прошелся взад и вперед по комнате. Наконец подошел к Анниньке и погладил ее по голове. — Бедная ты! бедная ты моя! — произнес он тихо. При этом прикосновении в ней произошло что-то неожиданное. Сначала она изумилась, но постепенно лицо ее начало искажаться, искажаться, и вдруг целый поток истерических, ужасных рыданий вырвался из ее груди. — Дядя! вы добрый? скажите, вы добрый? — почти криком кричала она. Прерывающимся голосом, среди слез и рыданий, твердила она свой вопрос, тот самый, который она предложила еще в тот день, когда после «странствия» окончательно воротилась для водворения в Головлеве, и на который он в то время дал такой нелепый ответ. — Вы добрый? скажите! ответьте! вы добрый? — Слышала ты, что за всенощной сегодня читали? — спросил он, когда она, наконец, затихла, — ах, какие это были страдания! Ведь только этакими страданиями и можно... И простил! всех навсегда простил! Он опять начал большими шагами ходить по комнате, убиваясь, страдая и не чувствуя, как лицо его покрывается каплями пота. — Всех простил! — вслух говорил он сам с собою, — не только тех, которые тогда напоили его оцтом с желчью, но и тех, которые и после, вот теперь, и впредь, во веки веков будут подносить к его губам оцет, смешанный с желчью... Ужасно! ах, это ужасно! И вдруг, остановившись перед ней, спросил: — А ты... простила? Вместо ответа, она бросилась к нему и крепко его обняла. — Надо меня простить! — продолжал он, — за всех... И за себя... и за тех. которых уж нет... Что такое! что такое сделалось?! — почти растерянно восклицал он, озираясь кругом, — где... все?..
Любопытный дизайн, однако... Идея, конечно, красивая. Мементо мори, всё такое) Но на любителя штукенция. Хотя в понедельник с утра, возможно, самое оно с такой пообщаться...
Внезапно случился понедельник, ага. К тому же противный такой: холодный и дождливый. Тут ещё и Мариса болеет. Однако надо держаться)) Вот вам котики ради того самого понедельника)
Сегодня день рождения у очень хорошего человека и моего дорогого друга. Так что пусть будет эта прекрасная песня. Напоминает мою любимую "Маргериту" Коччианте: тоже о взаимной любви такой силы, что заставляет страдать от невыносимого счастья. И клип дивный. В любых одеждах, на все времена один танец, одна музыка, суть одна.
Кадры из кукольного мультфильма "Мойдодыр" аж 1927-го.
Конечно, очень круто... Но, святые ж угодники, страшный-то какой! Представьте, что на вас такое утречком выползает из маминой из спальни. С какой скоростью вы помчали бы умываться?
Ох уж эти квизы... Я просто не могу не поделиться, потому что просто... Ну как?))) Это ж просто слом мозга! Бывают вопросы на знание текста, бывают на логику. А бывает такое)
Есть идеи?) читать дальше РС - это Руфус Скримджер, а трёхбуквенные сочетания - это, соответственно, наша троица главных героев)) Причём всё кажется очевидным, когда дойдёт. Но в тот момент, когда видишь слайд, мысли лихорадочно мечутся, и неясно им, куды бечь)) Но вот подсела я на эти мозголомки, что тут сделаешь)))
А ещё благодаря квизам обратила внимание на всякие поттероманские сайты и тому подобное, так что теперь в курсе, когда у некоторых персонажей дни рождения. В воскресенье именником был Римус. Ну конечно же, рыбина! Почему я не удивлена)) С годами, мне кажется, стала любить этого персонажа ещё больше, хотя куда уж, казалось бы, больше. И понимать лучше. Его усталость и осторожность. Чудную манеру преподавать. Великую силу духа, вполне себе уживающуюся с им самим осознаваемым малодушием. Его скрытую агрессию, стремление дистанцироваться. Умение быть холодным и сдержанным. Его обманчивую мягкость и стальное нутро. Его чувство собственного достоинства и не слишком-то модный нынче самоконтроль. Его долгое одиночество и связанные с этим ошибки. То, как он раз в месяц превращается в чудовище и вынужден делить с ним свой разум и тело. То, под каким чудовищным давлением общества он находится. То, как он между этими чудовищностями умудряется жить. Его особенно парадоксально на этом фоне сияющую человечность. То, что в нём, как и во всех героях поттерианы, так сочетается противоречивое и двойственное, то, как правдоподобно в нём "где тонко, там и рвётся". То, как он нарочито кротко обращается к Снеггу, выбираясь из из камина в кабинете зельеварения для ознакомления с Картой мародеров. И то, как он троллит Гарри: ты, мол, надумал принять титул? И вообще специфическое его чувство юмора. И то, насколько символично то, что именно он научил Гарри бороться с дементорами. И то, как работает под прикрытием в стане себеподобных, выбравших иной жизненный путь. И то, как принял тот факт, что Гарри в их конфликте был прав, а он нет, и не держит зла за эту правоту. И то, что он один из тех, кто появляется по зову Гарри и по воле воскрешающего камня. И его восхитительный в своей обречённой красе союз с Тонкс...
В воскресенье была на джазовом концерте. К нам приезжали музыканты из столицы, а ещё саксофонист из далёкого Техаса. А вы говорите, что мелкая речка Урал что в маленьком городе ничего интересного не происходит)) Так вот, подумала, что это, наверное, и есть самый лучший способ отметить. И Римусу очень даже подходит джазовый фон. И в фильме этот момент обыграли, сделав героя этаким меломаном, который возит с собой пластинки и включает музыку на занятии. В фильмах вообще много неплохих моментов и решений. Но об этом как-нибудь после.
Бытует мнение, что любимые герои могут многое рассказать о тебе... Ну что ж, пусть говорят, тут уж ничего не попишешь)) И меня умиляет, что у нас рядышком дни рождения.
В обчем, это всё к тому, что герои поттерианы безумно родные, и люблю их так сильно, что самой страшно порой, и с годами только сильнее))
Хотела вчера выложить, потому что ради понедельника надо что-то такое, что выпнет из состояния нестояния и заставит жить)) Но вчера был такой дикий денёк, что ничего не успела. Так что пусть будет с опозданием))
Иногда мне кажется, что сериал стоило создать хотя бы ради этой сцены. В момент просмотра каждый раз сердце делает сальто, а потом начинает невыносимо ныть. И вся жизнь ложится перед глазами длиннющей дорогой, пройденной, хочется верить, не зря) В Shameless вообще немало сцен, которые рвут душу на раз. Есть много таких, где со всей возможной полнотой ощущаешь чувства героев просто на физическом уровне. Вот Лип и Менди встречаются случайно в кафе. Смотришь на это, и чувствуешь вот эту пьяную усталость под утро бессонной ночи. Лёгкость в теле и затуманенность сознания, когда находишься будто не совсем на этом свете. И тут, без предупреждения и возможности морально подготовиться, на тебя выпрыгивает прошлое. И этот обмен взглядами без единого слова, и как всё внутри поднимается с такой силой, что, кажется, сожжет изнутри, а внешне тихо. Или как Йен, находясь во власти приступа, что заставил его разум бесноваться, вёз Евгения в светлую даль, разговаривал с ним без остановки. И невозможно было предсказать и представить, чем это безумное путешествие закончится. И лишь бы уже кончилось хоть как-то, сил же нет на это смотреть. И вот это чувство гибельного восторга. И жалко до слёз Йена, и и страшно за ребёнка. И, знаете, вспоминаешь "Под знаком незаконнорожденных" и думаешь, что сойти с ума - это порой не такой уж плохой вариант. Или сцена, где Дебби и Карл приходят ранним утром на кухню, а там Фиона, которую выпустили из тюрьмы, блинчики жарит. И они к ней бросаются, не веря глазам своим, и прямо через экран льётся на зрителя, бедолагу, невыносимая радость. Радость обретения родного и любимого, которого так жестоко и неожиданно отняли, а потом внезапно вернули. Радость такая сильная, что не помещается в сердце, и сердце от неё разрывает. И много этих моментов, где мощь драмы выбивает едва ли не физически из ритма повседневности в тот самый пресловутый экзистенциальный пласт. Чудный сериал. Точно сама жизнь.
Мне, знаете, это отзывается воспоминанием о сериале "Куприн". Вполне себе вещь хорошая, помнится)) "Поединок" сделали они неплохо. Атмосфера передана по крайней мере, очень. И вот был там дивный совершенно с точки зрения киноискусства и ужасный с человеческой точки зрения эпизод, где стоит Ромашов над обрывом. Молча. И рассвет занимается. И такое ощущение пудовой тяжести прямо через экран: "Всё". Конец. И даже не страшно уже нисколько, до такой степени страшно. Не знаю, отчего так хорошо запомнилось. Может, совпало с душевным состоянием на тот момент. Только в моём странном мозгу параллели. Эти душераздирающие эпизоды, рассыпанные по Shameless. И вот это ощущение, когда подошёл к самому краю и "дальше некуда идти-то". И ты уже слился с самой сердцевиной жизни, потому что внешнее исчезло. Достигнув душою дна, вдруг видишь и осознаешь мир во всей его красе, мир, который так болезненно несовершенен, так важен и нужен, потому что другого нет и не будет. Или тебя в нём не будет. В общем, отлично сериал ездит по нервам и прочищает мозг и картину мировоззрения. А сцена с Фрэнком в этом ключе просто вне конкуренции. Здесь невероятно всё. Когда говорят "полный жизни" обычно представляют, думается мне, иное. Искра, свет, озорство, сила, любовь и прочее. Правда же? Но не это: холод, тусклый мрачный пейзаж. Простор замерзшего озера Мичиган. Нелепый доходяга. Алкоголик, наркоман, который в очередной раз уполз от смерти, чудом избежав заслуженной мести собственной печени, решил пообщаться с Господом. И рядом его сынишка с так-себе-настоящим и мрачными перспективами (Прямо вот символично, что там именно Карл)) Однако сцена невероятной силы, болезненной, раненой какой-то, но животворящей. Я, Фрэнк Галлагер, жив...
С Новым годом, друзья! Может быть, он будет вполне себе ничего) Желаю, чтобы вам во всех начинаниях сопутствовала удача, чтобы всегда было на что надеяться, кого любить, к чему стремиться. Чтобы этот вечный двигатель в душе, который отвечает за радость жизни и желание двигаться вперёд, не останавливался. Мы с пушистыми вас обнимаем и желаем счастья
О, а вы видели?)) Футболисты с родными и со всякими там ёлками (Телефон меняет на "тёлками". Я в шоке от того, какой он, оказывается, пошляк)). От этих кадров на душе светло)
Старая гвардия)) Какое у Модрича, однако, славное семейство!
А кто-то с собачками.
Собаками, говорите, вас не удивить? А тигрятами?))
У Нойера крутейшая ёлка.
Но прекраснее всего вот этот кадр: Рождество, знаете ли, приходит и уходит, а кушать, как известно, хочется всегда)
Ох уж этот конец декабря! Суетня, хлопотня, ничего не успеваешь) Зато атмосфера какая! Мир встречает Рождество. Католический мир, по крайней мере)) Как всегда, жизнь в эти дни звучит как-то особенно. Точно её наполнили переливами колокольчиков. Очень хочется людям, странным существам, находить повод надеяться на лучшее, разгонять тьму огоньками гирлянда, проявлять доброту к ближним. "Мы любим сказки, но не верим в них". А в эти дни верим упорно и настойчиво) Хотела вчера написать и поздравить, что было бы логично и своевременно. Но у меня настолько загруженные были дни и настолько не было силенок, что не собралась, простите. Ну, лучше поздно, чем никогда.
Сейчас состояние примерно такое:
Но пытаешься бодриться и улыбаться миру. Улыбка, надо отметить, выходит весьма кривой.
Пусть для создания настроения будет музыка из бессмертного и нежно любимого фильма "Один дома". История, без которой и праздник не похож на праздник. Что обязательно случается каждый год перед Рождеством? В далёком Чикаго Кевин снова остаётся один дома)))
Праздничного вам настроения, света, надежды и веры в людей, дорогие!