Показывали на днях "Венецианского купца". Я его уже как-то видела, а тут оставила для фона, пока ужин готовлю. Ужасное отношение к Вильяму нашему Шекспиру. Знаю, стыдюсь) 
И вот внезапно зацепил моё внимание вроде бы не особо примечательный кадр:
Я никак не могла понять, почему он кажется настолько пронзительным и о чём напоминает. Чуть не до конца фильма ломала голову. А потом неожиданно дошло: Айронс, Венеция... Ну конечно!
Брайдсхед, и тут ты?! Людям, не ушибленным навек романом Во, такая ассоциация, верно, покажется странной, но, тем не менее, она тут как тут.
И, казалось бы, ничего героев не связывает, только актёр и место действия, собственно) Но ещё, если присмотреться, во взоре и того, и другого персонажа угадывается пронзительная тоска, которую непросто объяснить.
Чарли во время поездки с Себастьяном в Венецию ещё молод, счастлив, целиком и полностью в своей Аркадии. Так откуда же эта печаль, которой, казалось бы, просто неоткуда взяться? Словно он уже видит горький конец дружбы всей своей жизни, затерявшийся в песках Марокко, любовь всей своей жизни, навеки отвернувшую от него личико эпохи Кватроченто, и свой персональный рай в руинах.
Но нет, дара предвидения у Райдера нет. Это, видимо, просто неизлечимое одиночество и неисправимо искалеченная нелюбовью душа.
И с Антонио та же история. Редфорд, кажется, снял кино об одиночестве и непонимании. Там у Шейлока и Антонио трагедии, в общем-то, практически равнозначны. Только у всеми презираемого ростовщика, который Аль Пачино, это - отчаянная, до хрипоты, до зверного воя, до разрыва аорты боль от творящейся несправедливости. Что толку выть - там всё равно стена непонимания. А у всеми уважаемого купца, который Айронс, это - глухая звериная же тоска, беззвучная и неизлечимая боль от неразделённого чувства. Что толку надеяться: отдай хоть все свои деньги, хоть всю свою кровь - всё равно взаимности (такой, какой хочется) не дождаться.
И оба они не в выигрыше по итогам, хоть кусок мяса из тела Антонио так и не был Шейлоком вырезан. Это обман, друзья: того самого куска плоти рядом с сердцем у купца и так давно нет. Грусть, в общем...
И вот внезапно зацепил моё внимание вроде бы не особо примечательный кадр:
Я никак не могла понять, почему он кажется настолько пронзительным и о чём напоминает. Чуть не до конца фильма ломала голову. А потом неожиданно дошло: Айронс, Венеция... Ну конечно!
Брайдсхед, и тут ты?! Людям, не ушибленным навек романом Во, такая ассоциация, верно, покажется странной, но, тем не менее, она тут как тут.
И, казалось бы, ничего героев не связывает, только актёр и место действия, собственно) Но ещё, если присмотреться, во взоре и того, и другого персонажа угадывается пронзительная тоска, которую непросто объяснить.
Чарли во время поездки с Себастьяном в Венецию ещё молод, счастлив, целиком и полностью в своей Аркадии. Так откуда же эта печаль, которой, казалось бы, просто неоткуда взяться? Словно он уже видит горький конец дружбы всей своей жизни, затерявшийся в песках Марокко, любовь всей своей жизни, навеки отвернувшую от него личико эпохи Кватроченто, и свой персональный рай в руинах.
Но нет, дара предвидения у Райдера нет. Это, видимо, просто неизлечимое одиночество и неисправимо искалеченная нелюбовью душа.
И с Антонио та же история. Редфорд, кажется, снял кино об одиночестве и непонимании. Там у Шейлока и Антонио трагедии, в общем-то, практически равнозначны. Только у всеми презираемого ростовщика, который Аль Пачино, это - отчаянная, до хрипоты, до зверного воя, до разрыва аорты боль от творящейся несправедливости. Что толку выть - там всё равно стена непонимания. А у всеми уважаемого купца, который Айронс, это - глухая звериная же тоска, беззвучная и неизлечимая боль от неразделённого чувства. Что толку надеяться: отдай хоть все свои деньги, хоть всю свою кровь - всё равно взаимности (такой, какой хочется) не дождаться.
И оба они не в выигрыше по итогам, хоть кусок мяса из тела Антонио так и не был Шейлоком вырезан. Это обман, друзья: того самого куска плоти рядом с сердцем у купца и так давно нет. Грусть, в общем...