Последние дни минувшего года с их суетой и постоянным чувством "счас чуть-чуть дотянуть, и дальше будет легче" отчего-то решили стать спонсорами идеи странного поста, с праздниками никак не связанного. Может, дело в том, что в стремительно унесшемся вдаль вдаль 2019-м к нам прилетел "Тёмный феникс" и подарил завершение эпохи (ну, если точнее, это - событие эпохального масштаба только в рамках моей микровселенной). Может, дело в том, что начало нового года неизменно ассоциируется с "Шерлоком". Только я, как любитель странных параллелей, провела ещё одну, между двумя очень важными для меня историями. В их основе совершенно разные идеи, они сосредоточены на разнах вещах, говорят со зрителем на разных языках, используют разные приёмы, и их создатели, подозреваю, по-разному видят мир и своё детище. Но что я сделаю, если вижу в них так много общего? (Я об этих произведениях уже писала, так что нового ничего не скажу, можно не читать и листать себе ленту дальше:-)).
И, разумеется, главное для меня в обоих произведениях - история большой выстраданной любви, избавления от одиночества, удивительной дружбы, пережившей годы. И всё это безумие, начавшееся с неизвестно откуда взявшегося доверия, мгновенной искрящей близости, почти влюбленности. И неизменно сопровождающееся безумными же поступками. Вроде запрыгивания в опасные места вслед за ринувшимся туда без всякого плана и страховки другом с криком: "Я должен помочь!". Вроде самопожертвований и готовности уничтожить своего бога. Вроде принесения странных клятв. Вроде восстановления отношений после вещей, которые не могут не разрушить раз и навсегда духовную связь любой прочности.
В обеих сагах последняя часть вышла трудной и грустной, повествующей о разрушении и распаде, о крушении построенного и смещении осей. Разрушается всё до такой степени, что становятся видны механизмы и шестерёнки творческого процесса. Обнаженность идей, прямое проговаривание морали сей басни при какой-то откровенной фантастичности и метафоричности сюжета. Жестокость по отношению к зрителю, совсем уж запредельные сцены вроде избиения наркоманов и издевательств над инвалидами. Хотя и раньше грешили подобным, чего уж там. Уже в самом начале нас радовались, например, сценами пыток умирающих, после чего мне лично многое стало понятно и про героев, и про их создателей. Так что эти моменты в последней части не слишком удивляют. И даже не слишком отвращают, хотя за любимых персонажей, конечно, очень больно. Но здесь, понимаете, нарочитая, почти издевательская, безжалостность, как удар в лицо.
То ещё зрелище, в общем. Самый тёмный час перед рассветом, который наступит не для всех. Но мне по душе эта горькая поэтичность.
А ещё эти зеркальные ситуации с выстрелом в упор. Отвратные до невозможности, душемясорубочные сцены. Когда по каким-то (весьма весомым, с точки зрения стреляющего, причинам) отправляют пулю в того, кто доверяет, любит и такого не ждёт. И, разумеется, ни разу не заслужил. Тут даже не в жестокости дело, просто отчетливый привкус предательства и подлости, который эти и без того тяжёлые ситуации доводит до уровня едва выносимых. Во-первых, это очень страшно - поднять оружие на своего. Так же не делается! Совершить недоубийство, потому что... Ну, видимо, вполне себе приемлемый выход из запутанной ситуации. Сопутствующий ущерб, так сказать. И уверенное "Вы не выстрелите, миссис Ватсон", и отчаянное "Эрик, пожалуйста", за которым следует "Получи, фашист, гранату"... Жуть, если честно. Хотя очевидно, что делается это в обоих случаях без особой радости, просто выход иной не виден. Там даже вроде раскаяние проглядывает на лицах этих паразитов - агрессоров. Ну, или мне в это хочется верить)) Во-вторых, ужасно это по отношению к третьему действующему лицу, которому дороги и стреляющий, и жертва. Что в одном случае, когда Джону даже при благополучном исходе предстоит увидеть чуть живого друга и вновь - здравствуй, Рейхенбах. (Он же мертвеет просто в этот момент, смотреть больно). Что в другом случае, когда Эрик собирается застрелить Рейвен на глазах у брата, отлично понимая, что тот, лишившийся своих способностей, может только беспомощно метаться, закрывать её собой, в ужасе задавая свой извечный вопрос: какого лешего Магнето опять делает. Причём в этом случае особенно хочется предложить профессору присовокупить нецензурное выражение, ибо цензурными словами происходящее никак не описать. Если бы вместе с этой развесёлой троицей там не толклись Хэнк и Логан, история завершилась бы куда печальнее.
Поразительно, но в обоих случаях раненый оказывается способен великодушно простить выстрел, да ещё и сохранить человеческие отношения с напавшим, переживать за его благополучие и спасать. В моей голове это с великим трудом укладывается. Но думается, что одной из причин, имхошечка, является сходство систем ценностей. Я не к тому, что Шерлок или Рейвен сами на такое способны. Но понять могут, потому что мыслят так же. Персонажи, которым в этой ситуации при сохранении телесной целостности было, по всей видимости, больно так же, как и продырявленным пулей, понять, мне кажется, не могут. Но, не будучи способными осмыслить, Чарльз и Джон способны простить благодаря непостижимой силе своей любви.
И не менее болезненная, тоже зеркальная, ситуации с нелепой, внезапной гибелью сильной женщины со сложной судьбой. И двумя любящими её мужчинами, чья многолетняя душевная связь оказывается искалеченной этой самой смертью. В обоих случаях звучат обвинения, и с ними связана парадоксальная штука: когда смотришь на ситуацию с точки зрения мировой справедливости (точнее, человека, сидящего на диване и взирающего на происходящие со стороны), претензия кажется странной и удивляет. Стоит встать на точку зрения Джона или Хэнка, и приходит понимание. Даже если не пытаться погрузиться в состояние горя, где пребывают герои (что на самом деле неправильно, ибо горе очень сильно влияет на адекватность восприятия). Видишь страшные руины хранимой годами веры в того, кого преданно любишь. Веры, которая, конечно, заслуживала гораздо большего. Веры в силу и мудрость удивительного человека, который попросту не мог допустить такую халатность, самоуверенно упустить важный момент, в результате чего случилось непоправимое, причинить такую боль.
Там такая лютая ненависть к себе за эту веру. За доверие к его способам ведения расследований и стилю руководства, с которыми соглашался, даже не всегда одобряя. И это попустительство - тоже причина произошедшего. И, очевидно, хочется видеть эти самые способы и стили в определённого вида ящике и определённого цвета тапочках, а человека, их использующего, хочется не видеть вообще, наказывая тем самым не столько его, сколько себя. Такое лютое чувство вины за то, что тоже всё это допустил, что не мог помочь. А тот, дававший слово защитить / говорящий о своей ответственности за эту женщину... Этот целехонький. Возвышается в своём плаще. Или произносит пафосные речи над гробом. Как он может вообще?
И мне хочется, конечно, рассуждать о печати обреченности на челе каждой из погибших героинь, о закономерности подобного финала, о судьбе и случае. Но я если и любила Мэри и Рейвен, то только в качестве одного из важных элементов дорогой сердцу вселенной, а сами по себе они мне были не всегда и не слишком симпатичны, так что это не у меня сердце в клочья. А их мужчины, разумеется, вполне справедливо видят в качестве одной из причин произошедшего легкомыслие и то, что один очень и очень умный человек с какого-то перепугу недооценил опасность. Ведь можно же было не рисковать чужой жизнью, не устраивать непродуманную облаву на непредсказуемого врага. Сдать преступницу полиции, а не рисоваться и не устраивать шоу. А то. Ещё как можно было. И что теперь? Такая опустошённость страшная, что никакое душевное благородство, которого у персонажей в избытке, не в состоянии справиться.
И, конечно, это о том, как страшно и глупо творить себе кумиров, насколько катастрофическими могут быть последствия самозабвенной любви, заставляющей видеть в объекте этой самой любви едва ли не Бога. Нельзя так делать. Даже если он и правда выдающийся, потрясающий, умный яркий, обладающий редким душевным богатством и силой. Даже если он способен принести себя в жертву, простить пулю в спину и выстрел в грудь, отказаться от возможности ходить, чтобы помочь близкому человеку, выжить после полёта с крыши. Даже если сам радостно берёт на себя ответственность. Даже если эта роль его очень даже устраивает. Даже если великий гуманист или победитель драконов. Всё равно, оказывается, он всего лишь человек. И способен ошибиться, сплоховать, заиграться, не успеть... И падение с пьедестала будет болезненным для всех участников действа.
Там даже есть схожие моменты с признанием своей вины, в морге и в вагоне для перевозки мутантов, оба тяжёлые, вымученные, ломаные и страшные. И в обоих случаях принять эти признания "противоположная сторона" пока не готова: не то время, место и состояние.
И да, невыносимо жаль всех. И погибших, и выживших. И оставшихся виноватыми (кому легче от того, что вина вроде и не доказана?), и потерявших вмиг весь свой мир. Плюс в "Иксах" эта ситуация усугубляется тем, что на протяжении "Феникса" всё, чего профессор достиг, планомерно обесценивалось и уничтожалось, его упрекали и в том, в чём можно, и в том, в чём не стоило, приписывали низкие мотивы, критиковали методы, которые в итоге оказались самыми действенным и пр. На фоне всего этого навешивание на него ещё и гибель сёстры кажется совсем уж жестоким. Я после просмотра из-за этого злилась, и сейчас злюсь. В "Шерлоке" же и без того без того беспросветный трындец усугубляется тем, что Мэри отдала свою жизнь, встав между Шерлоком и смертью. Я не могу представить, как с этим можно жить дальше. И тому, кто всегда будет помнить, какой ценой оплачено его существование в этом мире. И тому, кто всегда при взгляде на близкого человека будет вспоминать о том, что вместо него умер кто-то очень родной и нужный. Невыносимо просто. Не может это между героями не встать. Я полагала, что после такого любая дружба рухнет. Но персонажи сдюжили, в очередной раз показав мне, насколько они сильные и мудрые.
И, кстати, почти аналогичное распределение "ресурсов" в паре главных героев. Один монументально прекрасный, с неповторимой внешностью. Такого не забудешь, раз увидев. Точеный прочиль, гордая осанка, развевающееся одеяние. Харизма, отправляющая в нокаут. Из тех, в кого легко влюбиться с первого взгляда, а потом попробуй забери своё сердце обратно. Острый ум, острый взгляд. Хоть на монетах чекань. Они даже страдать умеют так... Монументально. Магнето, рыдающий под дождём, Шерлок, возлежащий с разбитым лицом на полу морга... Хотьклипы беги снимать в бронзе отливай, если руки растут из нужного места. Или просто платочки расчехляй, если растут не из того.
Всегда на шаг впереди врагов. Всегда себе на уме, никого не посвящать в свои планы. Одиночество бережет меня. В анамнезе - тёмные воды или фашисткие застенки. Там очень страшно, туда нельзя. Жить так, чтобы не помнить, делать всё, чтобы было не так невыносимо больно. Спрятать уязвимость, спрятать поглубже все сокровища души. Цель явно важнее средства, большинство людей - прекрасный способ добычи желаемого. Или абсолютное оружие. Умеют пользоваться своим обаянием и властью. Разбираются в людях гораздо лучше, чем кажется на первый взгляд. Манипуляции и маска холодного безразличия. Нередко таскают с собой умного, безжалостного врага, паразитом засевшего в мозге. И маячит рядом страшная перспектива стать таким же, но этому не суждено сбыться, ибо каждый из героев, очевидно, гораздо сильнее и лучше своего "двойника". Всегда солдаты, всегда поле боя. Но в минуту беды отчаянно хочется туда, в незалеченное детство. К недоигравшим благородным пиратам. С детской обидой со всей силы пнуть мир в ответ, когда сделал больно. С детским бесстрашием и безрассудством лететь на крыльях, с отчаянной готовностью умереть, потерять все, лишить кого-то жизни, сгореть прямо здесь и сейчас, лишь бы спасти прошлое и вернуть как было. Сильные, мужественные, создали себя сами, от и до. А внутри этой скалы спрятался маленький мальчик, которому когда-то сделали очень больно. И пока не осознаешь и не признаешь эту боль, не пойдешь ей навстречу, не обретёшь цельность. И так и будет всё скатываться в чёрную дыру, так и будет внушать ужас мир людей вокруг, сколько стен между страдающим малышом внутри, миром и собой ни возведи. Будет этот инстинкт "ударь в ответ, уничтожь, потом подумай". Будет желание самоликвидации, желание тащить в рот любую гадость, от пилюль неизвестного происхождения до наркоты, гоняться за опасными людьми и бродить по краю пропасти, подставляться под плети дам со специфическими пристрастиями или руки психопатов, любящих превращать людей в вещи (ох, как же каждый раз нестерпимо хочется по этим самым рукам дать хорошенько)).
Не уметь говорить о любви, не верить в то, что кто-то способен дарить её тебе. Уметь ради этой самой любви предотвращать апокалипсисы и спускаться в ад. Словно вся жесткость с размаху ударяется о фигуру близкого и любимого, ломается об неё. Принимает очертания предмета привязанности, и теперь - всё для него, до последней капли крови, вплоть до саморазрушения. Испытание неодиночеством и любовью, переживанием и переосмыслением детских травм.
Умение возвращать долги и спасать. Умение отзеркалить "Ты не один" в самый нужный момент. По десять раз на одни грабли. "Щасспою сделаю всё по-своему. В смысле "договаривались"? А я уже передумал! Просто убъём Шоу! Нет человека - нет проблемы. А после совершившейся семьи, наверное, будет не так больно. Монета сквозь мозг? Ну прости, так вышло. Пуля в позвоночник? Мда, некрасиво получилось... Слушайте, чего мудрить? Давайте просто возьмём и убьём Мистик! Нет человека - нет проблемы! Ой... Я ж не обещал, что не убью твою сестру? Ну вот и не обижайся! Стадионом не зашибло насмерть? Отлично, все в порядке. А давайте перебьем всех людей! Гады ползучие... Чем страшнее месть, тем больше шансов, что потом станет не так больно. Школу уничтожили? Да лан, я тебе новую помогу построить. А давайте просто убьём Джин! Нет человека - нет проблемы! Может, хоть в этот раз месть поможет облегчить боль. Ну куда ты снова со своими речами, я ж лучше знаю, что делать. Не надо мне про "договариваться"!.. Упс! А она, оказывается, и правда сильная... Ладно, можешь пойти с ней поговорить, я пока в бессознанке поваляюсь". "А давай я не буду посвящать тебя в свои планы? Ты же понимаешь, кто из нас двоих я умнее? Ну ок! Тогда поеду вон с тем опасным дядькой на машине, а ты дома посиди. Ну, вернее, я тебе не скажу, куда отправился, сам догадаешься. Подстраховаться? Полиция? Не, скучно. А сейчас сбегаю в темноту в погоне за тем убийцей, а ты как знаешь, я ж тебе точно не буду рассказывать, что задумал. И я забыл тебе сообщить, что тоже в этот бассейн собирался... Забавно, что мы здесь встретились... Не взорвали же? Круто! И не застрелили? Это ещё прекраснее! А наркотик же чушь, правда? Это ж для дела! Рассказать нельзя, чистота эксперимента была бы нарушена. И с самоубийством ты ж простишь, правда? Просто так надо было. А про выключатель я тебе даже скажу, только попозже, когда поверишь, что сейчас рванет. А давай пойдем в самое опасное место в Англии, а про план я тебе после скажу. Может быть... Да ладно, я просто в лоб пулю. Ты ж рад, правда? Чего ж ты не радуешься?! А здесь я вам сюрприз устрою, приходите в океанариум, понравится! Сцена готова, красота! Подстраховаться? Полиция? Не, скучно..Упс... Надо же, как оно обернулось. Ладно, с серийным убийцей точно выгорит! Отлично, дошли до морга, сцега готова, сейчас как удивишься!.. Упс... Ну, почти получилось... А вообще, это снова был трюк, но ты же не обижаешься? Весь смысл был в том, чтоб ты не знал подробностей плана... Это же всё ради тебя! Давай на остров рванем, а подробности там узнаем. Подстраховаться? Полиция? Да нет, глупости".
И вроде супермены суперменами, но так же, как и мы, простые смертные, привязаны к родным грабелькам с хорошо знакомой вмятиной на рукоятке.
Второй участник дуэта попроще, зато оттеняет статичную монументальность друга совершенно фантастической пластичностью. Его не хочется в бронзу или на полотно. Но каждое движение и каждый жест хочется рассматривать под лупой: настолько они выразительны. Благородство и принципиальность. Подняться со дна, потому что нужен. Светлая улыбка и способность согревать теплом своей дружбы. До конца быть на стороне тех, кого любишь. Умение не показывать, что тебя растоптало в пыль. Ну да, не сплю, пью себе тихо, никому не мешаю. С мёртвыми разговариваю. Чушь же. Не умеют страдать красиво, но, когда поднимают исполненный муки взгляд, отшвыривет от экрана. И сам экран, кажется, сейчас трещинами пойдёт. И надгробные речи а их исполнении - просто проглатывание кусочков собственного сердца. Верить в чудо, просить о чуде, ждать чуда и - поразительно, но факт! - дожидаться. Обманчивая простота, за которой - лабиринты коридоров, тёмные комнаты, закрытые двери. Обманчивая мягкость, за которой - металлический стержень, способность принимать жёсткие решения, стрелять, не тратя время на раздумья, или не стрелять, если это расходится с принципам, быть авторитарным лидером, отнюдь не всегда прислушивающимся к ближним. Способность прощать, что так часто ассоциируется со слабостью, тряпичностью, безграничной эмпатией и чуткостью. И снова обман. Потому что ничего подобного: там сила, чёткость границ, которые а том числе позволяют держать в узде своих демонов. Там часто неумение понять близкого до конца, "вчитаться в мелкий шрифт", рамочность видения. Отсюда - и возможность ляпнуть то, что очень не стоило говорить в этом месте, в это время, этому человеку. (Хотя, знаете, и про грабельки, и про неуместность легко рассуждать, будучи вне эмоционального контекста ситуации, наблюдая со стороны, имея возможность вывести закономерности, прокрутить кадр несколько раз, обладая опытом, которого у персонажей попросту не может быть. Так что меня никогда не раздражали и не возмущали ни бесконечные хождения по кругу, о которых я говорила выше, ни " Они просто выполняли приказ ", ни " Ты машина " и пр.) При всём этом - способность узрить суть, разглядеть в душе чужой то, что сам обладатель души не видит, и верить в это до конца, пока эта вера в лучшее в человеке себя не оправдает, упорная надежда. И "я знаю тебя по-настоящему ", и "это всегда твой дом, "ничего не изменится", и "однажды мы будем все вместе", и "это не наркотики, а чертоги, настоящее чудо", и "эта девочка не может убивать"...
"Дважды в одну реку" - для слабаков. Эти могут и десятикратно нырнуть. Словно небезызвестный заколдованный мальчик, что собирал слово "вечность", эти ребята складывают и складывают отношения из осколков, пытаясь придать первоначальный вид, не замечая, как с израненных пальцев капает кровь. Такому можно лгать, снова и снова, их самых лучших побуждений, разумеется. Предавать доверие, исходя их мыслей о всеобщем благополучии, конечно. Устраивать самоубийство на глазах, хотя, естественно, там иного выхода не было (порой любовь - безгранично страшная штука). Стрелять в спину, но это, само собой, несчастный случай. Устраивать розыгрыши, оттаптывать грамотно каждую болевую точку, доводить до помутнения рассудка, швырять лицом в эту поднявшуюся их глубин души тьму и оставлять с этим жить. А, ну и, бесспорно, это ради его же блага. Кидать с перебитым позвоночником и не интересоваться, как он там, но в этом, конечно, сыграло роль то, как сильно он сам виноват. Бросать и отправляться разбираться с бедами самостоятельно после того, как договорились все проблемы решать сообща, дабы ещё раз доказать его ничтожность. (Я же уже говорила про страшную любовь?) Хотя нет, это же ради его безопасности... А они не торопятся выкидывать из своей жизни, они вновь поднимают с пола доверие, отряхивают и возвращают с наивностью, граничащей с идиотизмом. "Да, ты пришёл в мой дом с людьми, что уничтожили его и чуть не убили всех учеников. Да, ты приволок меня сюда на жертвоприношение, хотя я ну никак не связан с трагедией, произошедшей с твоей семьёй, и мстить мне не за что. Но я всё равно буду утверждать, что ты хороший, просто в тебе говорит боль и ярость". "Да, я пришёл с тобой в этот вагон,и сейчас наступит конец, и ничего нельзя сделать, но я всё равно скажу тебе, что ты самый лучший". "Да, я в пятидесятый раз буду пытаться отговорить тебя от убийства в попытке сберечь твою душу. Ну, ты снова плюнул на мои слова и пошёл на мокрое дело. Ок, в этот раз опять не вышло, значит, в сотый точно получится". "Да, то, что от меня осталось, якобы не слишком тебе верит, но всё равно поползет за тобой в логово человека, которого никто, кроме тебя, не считает серийным убийцей. Потому что... Потому что". И при всём этом они не способны простить себе непродолжительную переписку с красивой девушкой или удовольствие от признания сильными мира сего твоих заслуг. Отправил жену до того, как поехал сам, заблокировал девочке страшные воспоминания, не предвидев, что спустя много лет в неё вселиться нечто неизвестное. Недоглядел, расслабился, не предотвратил... Всё, теперь ты подонок просто, жри себя заживо, отлучай от необходимого, сжигай чувством вины, не думай вообще жить, тварь, посмевшая выпасть из ипостаси " идеальный муж / брат / друг / наставник ", из функции "воплощенная любовь и принятие". Какое для них, верно, потрясение, что после случившегося они по-прежнему заслуживают того, чтобы ради их спасения устраивались зубодробительные опасные эксперименты с элементами шоковой терапии, чтобы их искали по миру, дабы предложить дом. Там такое испытание страшным разочарованием в себе и с великим трудом дарованное себе право совершать ошибки, не быть совершенным, но быть при этом ценным и любимым. Без этого принятия себя не стать цельным.
И ещё мне кажется, что, какой бы непостижимый бардак ни творился порой в сюжете, линии Джона и Чарльза - неизменно самые внятные и по-человечески объяснимые.
Прекраснее, чем каждый из этой четвёрки персонажей, может быть только их взаимодействие в парах. Эта путаная система координат сложных взаимоотношений, в которых чего только не было, так много было потеряно и так много обретено. Пронзительная песня о любви.
А ещё в обеих историях есть своё хрупкое и прекрасное существо, в котором скрыто инфернальное. Не потому даже, что злобные и жаждут крови. В них заключена неизвестного происхождения сила, подчиняющаяся нездешним законам. И ни они сами, ни окружающие её знают, что с этим могуществом делать, если только воспользоваться в своих интересах, да и то последствия не предскажешь. Родственники обеих девочек куда-то сплавляют, бросают. А девочки потом устраивают вивисекции, которые на деле - лишь крик о помощи... Эту мощь, что работает во зло, можно обуздать лишь по собственной воле, и в этом обеим героинями помогает сильный и мудрый мужчина, который оказывается способен простить случившуюся по её вине гибель близкого человека, вывести из тьмы и напомнить о том, что они все ещё семья. Да, вернуть в "мир живых" ни Эвр, ни Джин не суждено, ибо они уже перешли черту, но до падения на дно бездны их сберегли. И освободили, конечно.
Это (как и десятки других произведений, разумеется) про семью, про надежду, про убежище для потерянных, сломленных, на которых нельзя ставить крест.
Это про то, как страшно и тяжело быть человеком, про то, что людей любить больно, но что ты без этой любви? Без неё не обрести себя во всей полноте и целостности.
И ещё это - истории про дом и важность его сохранности. И школу Ксавьера, и квартиру на Бейкер взрывают и уничтожают, физически и символически, туда приходят дурные люди с дурными намерениями. Но в финале мы видим это место восстановленным, наполненным светом и воздухом и выполняющим предназначение: дать место под солнцем "своим", тем, кого там любят и ждут, семье.
P.S. Однажды, прибирая свой дом на Геноше, Магнето обнаружит под подушкой диск со странной надписью "Miss you", а потом они с Чарльзом будут сидеть перед экраном, с которого Рейвен вещает о том, что она их обоих очень любит, что они самые лучшие и мудрые, и всё непременно будет хорошо, и важно не только то, кто ты есть, но и то, какой путь ты прошёл. Профессор, конечно, будет тихо лить слёзы, а Магнето постарается "держать лицо". Потом они позовут Хэнка, оторвав его от важных директорских дел и бесконечных забот, дабы он тоже принял участие в киносеансе. И, разумеется, всё не будет как прежде. Как до судьбоносной встречи, как до гибели близких, как в первых фильмах франшизы и в первых сезонах. Но всё действительно будет хорошо.
Гады эти (создатели и их герои) порвали в финале сердце, а потом согрели душу. Моя им безграничная благодарность.
А это был прощальный пост, посвящённый мутантам и бибисишным игрищам с текстами сэра Артура. Я продолжу, конечно, любить эти истории, и припадать к ним вряд ли перестану. Но писать на эту тему больше не буду и дорогих персонажей отпущу. Я сказала всё, что хотела. Надо уметь останавливаться и прекращать трындеть. И хорош задалбывать читателей постами на эту тему, и так натерпелись)))
И, разумеется, главное для меня в обоих произведениях - история большой выстраданной любви, избавления от одиночества, удивительной дружбы, пережившей годы. И всё это безумие, начавшееся с неизвестно откуда взявшегося доверия, мгновенной искрящей близости, почти влюбленности. И неизменно сопровождающееся безумными же поступками. Вроде запрыгивания в опасные места вслед за ринувшимся туда без всякого плана и страховки другом с криком: "Я должен помочь!". Вроде самопожертвований и готовности уничтожить своего бога. Вроде принесения странных клятв. Вроде восстановления отношений после вещей, которые не могут не разрушить раз и навсегда духовную связь любой прочности.
В обеих сагах последняя часть вышла трудной и грустной, повествующей о разрушении и распаде, о крушении построенного и смещении осей. Разрушается всё до такой степени, что становятся видны механизмы и шестерёнки творческого процесса. Обнаженность идей, прямое проговаривание морали сей басни при какой-то откровенной фантастичности и метафоричности сюжета. Жестокость по отношению к зрителю, совсем уж запредельные сцены вроде избиения наркоманов и издевательств над инвалидами. Хотя и раньше грешили подобным, чего уж там. Уже в самом начале нас радовались, например, сценами пыток умирающих, после чего мне лично многое стало понятно и про героев, и про их создателей. Так что эти моменты в последней части не слишком удивляют. И даже не слишком отвращают, хотя за любимых персонажей, конечно, очень больно. Но здесь, понимаете, нарочитая, почти издевательская, безжалостность, как удар в лицо.
То ещё зрелище, в общем. Самый тёмный час перед рассветом, который наступит не для всех. Но мне по душе эта горькая поэтичность.
А ещё эти зеркальные ситуации с выстрелом в упор. Отвратные до невозможности, душемясорубочные сцены. Когда по каким-то (весьма весомым, с точки зрения стреляющего, причинам) отправляют пулю в того, кто доверяет, любит и такого не ждёт. И, разумеется, ни разу не заслужил. Тут даже не в жестокости дело, просто отчетливый привкус предательства и подлости, который эти и без того тяжёлые ситуации доводит до уровня едва выносимых. Во-первых, это очень страшно - поднять оружие на своего. Так же не делается! Совершить недоубийство, потому что... Ну, видимо, вполне себе приемлемый выход из запутанной ситуации. Сопутствующий ущерб, так сказать. И уверенное "Вы не выстрелите, миссис Ватсон", и отчаянное "Эрик, пожалуйста", за которым следует "Получи, фашист, гранату"... Жуть, если честно. Хотя очевидно, что делается это в обоих случаях без особой радости, просто выход иной не виден. Там даже вроде раскаяние проглядывает на лицах этих паразитов - агрессоров. Ну, или мне в это хочется верить)) Во-вторых, ужасно это по отношению к третьему действующему лицу, которому дороги и стреляющий, и жертва. Что в одном случае, когда Джону даже при благополучном исходе предстоит увидеть чуть живого друга и вновь - здравствуй, Рейхенбах. (Он же мертвеет просто в этот момент, смотреть больно). Что в другом случае, когда Эрик собирается застрелить Рейвен на глазах у брата, отлично понимая, что тот, лишившийся своих способностей, может только беспомощно метаться, закрывать её собой, в ужасе задавая свой извечный вопрос: какого лешего Магнето опять делает. Причём в этом случае особенно хочется предложить профессору присовокупить нецензурное выражение, ибо цензурными словами происходящее никак не описать. Если бы вместе с этой развесёлой троицей там не толклись Хэнк и Логан, история завершилась бы куда печальнее.
Поразительно, но в обоих случаях раненый оказывается способен великодушно простить выстрел, да ещё и сохранить человеческие отношения с напавшим, переживать за его благополучие и спасать. В моей голове это с великим трудом укладывается. Но думается, что одной из причин, имхошечка, является сходство систем ценностей. Я не к тому, что Шерлок или Рейвен сами на такое способны. Но понять могут, потому что мыслят так же. Персонажи, которым в этой ситуации при сохранении телесной целостности было, по всей видимости, больно так же, как и продырявленным пулей, понять, мне кажется, не могут. Но, не будучи способными осмыслить, Чарльз и Джон способны простить благодаря непостижимой силе своей любви.
И не менее болезненная, тоже зеркальная, ситуации с нелепой, внезапной гибелью сильной женщины со сложной судьбой. И двумя любящими её мужчинами, чья многолетняя душевная связь оказывается искалеченной этой самой смертью. В обоих случаях звучат обвинения, и с ними связана парадоксальная штука: когда смотришь на ситуацию с точки зрения мировой справедливости (точнее, человека, сидящего на диване и взирающего на происходящие со стороны), претензия кажется странной и удивляет. Стоит встать на точку зрения Джона или Хэнка, и приходит понимание. Даже если не пытаться погрузиться в состояние горя, где пребывают герои (что на самом деле неправильно, ибо горе очень сильно влияет на адекватность восприятия). Видишь страшные руины хранимой годами веры в того, кого преданно любишь. Веры, которая, конечно, заслуживала гораздо большего. Веры в силу и мудрость удивительного человека, который попросту не мог допустить такую халатность, самоуверенно упустить важный момент, в результате чего случилось непоправимое, причинить такую боль.
Там такая лютая ненависть к себе за эту веру. За доверие к его способам ведения расследований и стилю руководства, с которыми соглашался, даже не всегда одобряя. И это попустительство - тоже причина произошедшего. И, очевидно, хочется видеть эти самые способы и стили в определённого вида ящике и определённого цвета тапочках, а человека, их использующего, хочется не видеть вообще, наказывая тем самым не столько его, сколько себя. Такое лютое чувство вины за то, что тоже всё это допустил, что не мог помочь. А тот, дававший слово защитить / говорящий о своей ответственности за эту женщину... Этот целехонький. Возвышается в своём плаще. Или произносит пафосные речи над гробом. Как он может вообще?
И мне хочется, конечно, рассуждать о печати обреченности на челе каждой из погибших героинь, о закономерности подобного финала, о судьбе и случае. Но я если и любила Мэри и Рейвен, то только в качестве одного из важных элементов дорогой сердцу вселенной, а сами по себе они мне были не всегда и не слишком симпатичны, так что это не у меня сердце в клочья. А их мужчины, разумеется, вполне справедливо видят в качестве одной из причин произошедшего легкомыслие и то, что один очень и очень умный человек с какого-то перепугу недооценил опасность. Ведь можно же было не рисковать чужой жизнью, не устраивать непродуманную облаву на непредсказуемого врага. Сдать преступницу полиции, а не рисоваться и не устраивать шоу. А то. Ещё как можно было. И что теперь? Такая опустошённость страшная, что никакое душевное благородство, которого у персонажей в избытке, не в состоянии справиться.
И, конечно, это о том, как страшно и глупо творить себе кумиров, насколько катастрофическими могут быть последствия самозабвенной любви, заставляющей видеть в объекте этой самой любви едва ли не Бога. Нельзя так делать. Даже если он и правда выдающийся, потрясающий, умный яркий, обладающий редким душевным богатством и силой. Даже если он способен принести себя в жертву, простить пулю в спину и выстрел в грудь, отказаться от возможности ходить, чтобы помочь близкому человеку, выжить после полёта с крыши. Даже если сам радостно берёт на себя ответственность. Даже если эта роль его очень даже устраивает. Даже если великий гуманист или победитель драконов. Всё равно, оказывается, он всего лишь человек. И способен ошибиться, сплоховать, заиграться, не успеть... И падение с пьедестала будет болезненным для всех участников действа.
Там даже есть схожие моменты с признанием своей вины, в морге и в вагоне для перевозки мутантов, оба тяжёлые, вымученные, ломаные и страшные. И в обоих случаях принять эти признания "противоположная сторона" пока не готова: не то время, место и состояние.
И да, невыносимо жаль всех. И погибших, и выживших. И оставшихся виноватыми (кому легче от того, что вина вроде и не доказана?), и потерявших вмиг весь свой мир. Плюс в "Иксах" эта ситуация усугубляется тем, что на протяжении "Феникса" всё, чего профессор достиг, планомерно обесценивалось и уничтожалось, его упрекали и в том, в чём можно, и в том, в чём не стоило, приписывали низкие мотивы, критиковали методы, которые в итоге оказались самыми действенным и пр. На фоне всего этого навешивание на него ещё и гибель сёстры кажется совсем уж жестоким. Я после просмотра из-за этого злилась, и сейчас злюсь. В "Шерлоке" же и без того без того беспросветный трындец усугубляется тем, что Мэри отдала свою жизнь, встав между Шерлоком и смертью. Я не могу представить, как с этим можно жить дальше. И тому, кто всегда будет помнить, какой ценой оплачено его существование в этом мире. И тому, кто всегда при взгляде на близкого человека будет вспоминать о том, что вместо него умер кто-то очень родной и нужный. Невыносимо просто. Не может это между героями не встать. Я полагала, что после такого любая дружба рухнет. Но персонажи сдюжили, в очередной раз показав мне, насколько они сильные и мудрые.
И, кстати, почти аналогичное распределение "ресурсов" в паре главных героев. Один монументально прекрасный, с неповторимой внешностью. Такого не забудешь, раз увидев. Точеный прочиль, гордая осанка, развевающееся одеяние. Харизма, отправляющая в нокаут. Из тех, в кого легко влюбиться с первого взгляда, а потом попробуй забери своё сердце обратно. Острый ум, острый взгляд. Хоть на монетах чекань. Они даже страдать умеют так... Монументально. Магнето, рыдающий под дождём, Шерлок, возлежащий с разбитым лицом на полу морга... Хоть
Всегда на шаг впереди врагов. Всегда себе на уме, никого не посвящать в свои планы. Одиночество бережет меня. В анамнезе - тёмные воды или фашисткие застенки. Там очень страшно, туда нельзя. Жить так, чтобы не помнить, делать всё, чтобы было не так невыносимо больно. Спрятать уязвимость, спрятать поглубже все сокровища души. Цель явно важнее средства, большинство людей - прекрасный способ добычи желаемого. Или абсолютное оружие. Умеют пользоваться своим обаянием и властью. Разбираются в людях гораздо лучше, чем кажется на первый взгляд. Манипуляции и маска холодного безразличия. Нередко таскают с собой умного, безжалостного врага, паразитом засевшего в мозге. И маячит рядом страшная перспектива стать таким же, но этому не суждено сбыться, ибо каждый из героев, очевидно, гораздо сильнее и лучше своего "двойника". Всегда солдаты, всегда поле боя. Но в минуту беды отчаянно хочется туда, в незалеченное детство. К недоигравшим благородным пиратам. С детской обидой со всей силы пнуть мир в ответ, когда сделал больно. С детским бесстрашием и безрассудством лететь на крыльях, с отчаянной готовностью умереть, потерять все, лишить кого-то жизни, сгореть прямо здесь и сейчас, лишь бы спасти прошлое и вернуть как было. Сильные, мужественные, создали себя сами, от и до. А внутри этой скалы спрятался маленький мальчик, которому когда-то сделали очень больно. И пока не осознаешь и не признаешь эту боль, не пойдешь ей навстречу, не обретёшь цельность. И так и будет всё скатываться в чёрную дыру, так и будет внушать ужас мир людей вокруг, сколько стен между страдающим малышом внутри, миром и собой ни возведи. Будет этот инстинкт "ударь в ответ, уничтожь, потом подумай". Будет желание самоликвидации, желание тащить в рот любую гадость, от пилюль неизвестного происхождения до наркоты, гоняться за опасными людьми и бродить по краю пропасти, подставляться под плети дам со специфическими пристрастиями или руки психопатов, любящих превращать людей в вещи (ох, как же каждый раз нестерпимо хочется по этим самым рукам дать хорошенько)).
Не уметь говорить о любви, не верить в то, что кто-то способен дарить её тебе. Уметь ради этой самой любви предотвращать апокалипсисы и спускаться в ад. Словно вся жесткость с размаху ударяется о фигуру близкого и любимого, ломается об неё. Принимает очертания предмета привязанности, и теперь - всё для него, до последней капли крови, вплоть до саморазрушения. Испытание неодиночеством и любовью, переживанием и переосмыслением детских травм.
Умение возвращать долги и спасать. Умение отзеркалить "Ты не один" в самый нужный момент. По десять раз на одни грабли. "Щас
И вроде супермены суперменами, но так же, как и мы, простые смертные, привязаны к родным грабелькам с хорошо знакомой вмятиной на рукоятке.
Второй участник дуэта попроще, зато оттеняет статичную монументальность друга совершенно фантастической пластичностью. Его не хочется в бронзу или на полотно. Но каждое движение и каждый жест хочется рассматривать под лупой: настолько они выразительны. Благородство и принципиальность. Подняться со дна, потому что нужен. Светлая улыбка и способность согревать теплом своей дружбы. До конца быть на стороне тех, кого любишь. Умение не показывать, что тебя растоптало в пыль. Ну да, не сплю, пью себе тихо, никому не мешаю. С мёртвыми разговариваю. Чушь же. Не умеют страдать красиво, но, когда поднимают исполненный муки взгляд, отшвыривет от экрана. И сам экран, кажется, сейчас трещинами пойдёт. И надгробные речи а их исполнении - просто проглатывание кусочков собственного сердца. Верить в чудо, просить о чуде, ждать чуда и - поразительно, но факт! - дожидаться. Обманчивая простота, за которой - лабиринты коридоров, тёмные комнаты, закрытые двери. Обманчивая мягкость, за которой - металлический стержень, способность принимать жёсткие решения, стрелять, не тратя время на раздумья, или не стрелять, если это расходится с принципам, быть авторитарным лидером, отнюдь не всегда прислушивающимся к ближним. Способность прощать, что так часто ассоциируется со слабостью, тряпичностью, безграничной эмпатией и чуткостью. И снова обман. Потому что ничего подобного: там сила, чёткость границ, которые а том числе позволяют держать в узде своих демонов. Там часто неумение понять близкого до конца, "вчитаться в мелкий шрифт", рамочность видения. Отсюда - и возможность ляпнуть то, что очень не стоило говорить в этом месте, в это время, этому человеку. (Хотя, знаете, и про грабельки, и про неуместность легко рассуждать, будучи вне эмоционального контекста ситуации, наблюдая со стороны, имея возможность вывести закономерности, прокрутить кадр несколько раз, обладая опытом, которого у персонажей попросту не может быть. Так что меня никогда не раздражали и не возмущали ни бесконечные хождения по кругу, о которых я говорила выше, ни " Они просто выполняли приказ ", ни " Ты машина " и пр.) При всём этом - способность узрить суть, разглядеть в душе чужой то, что сам обладатель души не видит, и верить в это до конца, пока эта вера в лучшее в человеке себя не оправдает, упорная надежда. И "я знаю тебя по-настоящему ", и "это всегда твой дом, "ничего не изменится", и "однажды мы будем все вместе", и "это не наркотики, а чертоги, настоящее чудо", и "эта девочка не может убивать"...
"Дважды в одну реку" - для слабаков. Эти могут и десятикратно нырнуть. Словно небезызвестный заколдованный мальчик, что собирал слово "вечность", эти ребята складывают и складывают отношения из осколков, пытаясь придать первоначальный вид, не замечая, как с израненных пальцев капает кровь. Такому можно лгать, снова и снова, их самых лучших побуждений, разумеется. Предавать доверие, исходя их мыслей о всеобщем благополучии, конечно. Устраивать самоубийство на глазах, хотя, естественно, там иного выхода не было (порой любовь - безгранично страшная штука). Стрелять в спину, но это, само собой, несчастный случай. Устраивать розыгрыши, оттаптывать грамотно каждую болевую точку, доводить до помутнения рассудка, швырять лицом в эту поднявшуюся их глубин души тьму и оставлять с этим жить. А, ну и, бесспорно, это ради его же блага. Кидать с перебитым позвоночником и не интересоваться, как он там, но в этом, конечно, сыграло роль то, как сильно он сам виноват. Бросать и отправляться разбираться с бедами самостоятельно после того, как договорились все проблемы решать сообща, дабы ещё раз доказать его ничтожность. (Я же уже говорила про страшную любовь?) Хотя нет, это же ради его безопасности... А они не торопятся выкидывать из своей жизни, они вновь поднимают с пола доверие, отряхивают и возвращают с наивностью, граничащей с идиотизмом. "Да, ты пришёл в мой дом с людьми, что уничтожили его и чуть не убили всех учеников. Да, ты приволок меня сюда на жертвоприношение, хотя я ну никак не связан с трагедией, произошедшей с твоей семьёй, и мстить мне не за что. Но я всё равно буду утверждать, что ты хороший, просто в тебе говорит боль и ярость". "Да, я пришёл с тобой в этот вагон,и сейчас наступит конец, и ничего нельзя сделать, но я всё равно скажу тебе, что ты самый лучший". "Да, я в пятидесятый раз буду пытаться отговорить тебя от убийства в попытке сберечь твою душу. Ну, ты снова плюнул на мои слова и пошёл на мокрое дело. Ок, в этот раз опять не вышло, значит, в сотый точно получится". "Да, то, что от меня осталось, якобы не слишком тебе верит, но всё равно поползет за тобой в логово человека, которого никто, кроме тебя, не считает серийным убийцей. Потому что... Потому что". И при всём этом они не способны простить себе непродолжительную переписку с красивой девушкой или удовольствие от признания сильными мира сего твоих заслуг. Отправил жену до того, как поехал сам, заблокировал девочке страшные воспоминания, не предвидев, что спустя много лет в неё вселиться нечто неизвестное. Недоглядел, расслабился, не предотвратил... Всё, теперь ты подонок просто, жри себя заживо, отлучай от необходимого, сжигай чувством вины, не думай вообще жить, тварь, посмевшая выпасть из ипостаси " идеальный муж / брат / друг / наставник ", из функции "воплощенная любовь и принятие". Какое для них, верно, потрясение, что после случившегося они по-прежнему заслуживают того, чтобы ради их спасения устраивались зубодробительные опасные эксперименты с элементами шоковой терапии, чтобы их искали по миру, дабы предложить дом. Там такое испытание страшным разочарованием в себе и с великим трудом дарованное себе право совершать ошибки, не быть совершенным, но быть при этом ценным и любимым. Без этого принятия себя не стать цельным.
И ещё мне кажется, что, какой бы непостижимый бардак ни творился порой в сюжете, линии Джона и Чарльза - неизменно самые внятные и по-человечески объяснимые.
Прекраснее, чем каждый из этой четвёрки персонажей, может быть только их взаимодействие в парах. Эта путаная система координат сложных взаимоотношений, в которых чего только не было, так много было потеряно и так много обретено. Пронзительная песня о любви.
А ещё в обеих историях есть своё хрупкое и прекрасное существо, в котором скрыто инфернальное. Не потому даже, что злобные и жаждут крови. В них заключена неизвестного происхождения сила, подчиняющаяся нездешним законам. И ни они сами, ни окружающие её знают, что с этим могуществом делать, если только воспользоваться в своих интересах, да и то последствия не предскажешь. Родственники обеих девочек куда-то сплавляют, бросают. А девочки потом устраивают вивисекции, которые на деле - лишь крик о помощи... Эту мощь, что работает во зло, можно обуздать лишь по собственной воле, и в этом обеим героинями помогает сильный и мудрый мужчина, который оказывается способен простить случившуюся по её вине гибель близкого человека, вывести из тьмы и напомнить о том, что они все ещё семья. Да, вернуть в "мир живых" ни Эвр, ни Джин не суждено, ибо они уже перешли черту, но до падения на дно бездны их сберегли. И освободили, конечно.
Это (как и десятки других произведений, разумеется) про семью, про надежду, про убежище для потерянных, сломленных, на которых нельзя ставить крест.
Это про то, как страшно и тяжело быть человеком, про то, что людей любить больно, но что ты без этой любви? Без неё не обрести себя во всей полноте и целостности.
И ещё это - истории про дом и важность его сохранности. И школу Ксавьера, и квартиру на Бейкер взрывают и уничтожают, физически и символически, туда приходят дурные люди с дурными намерениями. Но в финале мы видим это место восстановленным, наполненным светом и воздухом и выполняющим предназначение: дать место под солнцем "своим", тем, кого там любят и ждут, семье.
P.S. Однажды, прибирая свой дом на Геноше, Магнето обнаружит под подушкой диск со странной надписью "Miss you", а потом они с Чарльзом будут сидеть перед экраном, с которого Рейвен вещает о том, что она их обоих очень любит, что они самые лучшие и мудрые, и всё непременно будет хорошо, и важно не только то, кто ты есть, но и то, какой путь ты прошёл. Профессор, конечно, будет тихо лить слёзы, а Магнето постарается "держать лицо". Потом они позовут Хэнка, оторвав его от важных директорских дел и бесконечных забот, дабы он тоже принял участие в киносеансе. И, разумеется, всё не будет как прежде. Как до судьбоносной встречи, как до гибели близких, как в первых фильмах франшизы и в первых сезонах. Но всё действительно будет хорошо.
Гады эти (создатели и их герои) порвали в финале сердце, а потом согрели душу. Моя им безграничная благодарность.
А это был прощальный пост, посвящённый мутантам и бибисишным игрищам с текстами сэра Артура. Я продолжу, конечно, любить эти истории, и припадать к ним вряд ли перестану. Но писать на эту тему больше не буду и дорогих персонажей отпущу. Я сказала всё, что хотела. Надо уметь останавливаться и прекращать трындеть. И хорош задалбывать читателей постами на эту тему, и так натерпелись)))
-
-
13.01.2020 в 18:50Со старым Новым, Анечка
-
-
13.01.2020 в 20:11-
-
14.01.2020 в 00:33В общем, спасибо, что ты это всё-таки написала, высказала.
И всё, обнимаю, люблю, ушла пореветь в уголок.
-
-
14.01.2020 в 03:06-
-
14.01.2020 в 07:47-
-
14.01.2020 в 07:54